Религия, магия и нуминозное Я

Без рубрики

Религия, магия и нуминозное ЯДуализм интуитивного и аналитического знания присутствует в нашем самосознании точно так же, как существует дуализм мысли и чувства. И как в чувствах человек оказывается мудрее, чем в мыслях, точно так же его интуитивные прозрения всегда превосходят его фактическую осведомленность. Человек намного умнее, чем он есть в своем естественном состоянии. Так мы обнаруживаем иногда «интуитивную мудрость» даже в животных. Именно поэтому человек всегда чувствует себя умнее своих слов и глубокомысленнее своих текстов. По этой же психологической причине авторы не любят критиков. Их оценивают по текстам, не отдавая должное их контекстной мудрости. Молчание оказывается золотом, потому что наиболее умным человек чувствует себя именно тогда, когда он молчит.

Я – «сердцевина», потому что я содержу в себе все явления. Я – «семя», потому что я порождаю всё.
Я – «причина», потому что всё происходит из меня. Я – «ствол», потому что ответвление любого события
произрастает из меня. Я – «основа», потому что всё пребывает во мне. Я зовусь «корень»,
потому что я есть всё.

«Тантра Царя Всетворящего»

Дуализм интуитивного и аналитического знания присутствует в нашем самосознании точно так же, как существует дуализм мысли и чувства. И как в чувствах человек оказывается мудрее, чем в мыслях, точно так же его интуитивные прозрения всегда превосходят его фактическую осведомленность. Человек намного умнее, чем он есть в своем естественном состоянии. Так мы обнаруживаем иногда «интуитивную мудрость» даже в животных. Именно поэтому человек всегда чувствует себя умнее своих слов и глубокомысленнее своих текстов. По этой же психологической причине авторы не любят критиков. Их оценивают по текстам, не отдавая должное их контекстной мудрости. Молчание оказывается золотом, потому что наиболее умным человек чувствует себя именно тогда, когда он молчит. В этом молчании только он и его интуиция внутри него знают, как он глубок, как он многознающ. Выпущенное наружу, это ощущаемое интуитивное знание сразу же обедняется словами, в которые было вложено.

Что значит «глубокомыслие»? К чему мы апеллируем, когда предлагаем человеку задуматься глубже? Ведь он думает так, как думает. Но мы словно предлагаем ему обратиться к своему глубинному интуитивному миру. Но кто этот «кладезь мудрости» в него заложил? Мозг содержит почти триллион нейронов, каждый из которых имеет несколько тысяч синапсов для связи с другими нейронами. Комбинаторное количество «нейронных состояний» мозга соответствует космологическим числам. Наш мозг хранит информацию обо всей Вселенной. Если вы бьете клюшкой для гольфа по шарику и загоняете его в лунку, вы успешно решаете целую кучу уравнений механики, сопромата, баллистики, геодезии и метеорологии. В том источнике психики, который психологи называют «бессознательным», мы знаем все.

Великим мистиком античности был Гераклит из Эфеса. Диоген Лаэртский сообщает, что Гераклит считал мир Логосом (Языком). Этот его взгляд ничем не отличается от утверждения другого величайшего мистика Гаутамы, утверждавшего, что мир (Майя) есть иллюзия самосознания. Интуитивные догадки этих мыслителей совпадают и в другом. Река Гераклита, в которую невозможно войти дважды, – это поток дхарм, в которых самосознание и тождественный ему мир (Логос-Майя) являются временными и непрерывными процессами. В их основе лежит единая сущность – София-Брахман. Лао-Цзы называл ее Дао. Иисус – Святым Духом. Некогда над храмом Изиды в Саисе было написано: «Никому из смертных не поднять мое покрывало». В этой фразе нет ничего эзотерического, если правильно понять ее. Изида – это Сознание. Покрывало – самосознание, а смертный – носитель индивидуального самосознания. Завеса души стоит между Я и Оно.

Поскольку все мы «подключены» к единому Сознанию – Я, то наши дикие предки, как и мы, имели доступ к любым интуитивным знаниям (в частности, некоторые из них могли бы быть отличными игроками в гольф или футбол). Сама наша способность к познанию совершенно независимого от нас физического мира выглядит невероятной. Какое отношение имеет язык, посредством которого наш мозг воспринимает этот мир, к материи? Об этом твердили еще античные скептики: «не знаем и не узнаем» (лат. ignoramus et ignorabimus). Между словом (именем) и предметом (денотатом) находится непроницаемая психофизическая стена. Именно поэтому, говорит Кант, всякая вещь есть вещь-в-себе. Наше познание вещи есть вымысел ума. Но познание оказывается возможным. Потому что мир (Логос) и есть вымысел Я (Софии)!

Этот вывод прямо апеллирует к тому, что в философии принято называть Панпсихизмом (от греч. – все, – душа). В современной космологии панпсихизм выражается через Антропный принцип. Дело в том, что все фундаментальные физические константы, взятые по совокупности, имеют очень узкий интервал допустимых значений, при которых Вселенная в том виде, в котором она перед нами предстает и обеспечивает условия для зарождения жизни, могла возникнуть и стабильно развиваться. Первым эту мысль озвучил американский астрофизик Р. Дик, а окончательно сформулировал космолог Б. Картер, усмотрев в антропном принципе расширение принципа Коперника. Согласно Картеру мы имеем два формально раздельных космологических вселенских антропных принципа – слабый и сильный, которые, в сущности, отличаются друг от друга только тем, что слабый ссылается на множественность миров, а сильный предполагает Вселенную единой и неделимой.

Слабый антропный принцип: во Вселенной значения мировых констант, резко отличные от наших, не наблюдаются, потому что там, где они есть, нет наблюдателей.

Сильный антропный принцип: Вселенная должна иметь свойства, позволяющие развиться разумной жизни.

Эти хорошо откорректированные научные формулировки, конечно же, содержат в себе «секрет полишинеля», ибо всякий ум тут же усматривает спрятавшийся за этой антропной завесой, как за покрывалом Изиды, Божественный Разум.

Историю возникновения религии, мистицизма и эзотерики можно описать так. Для начала представим себе хорошо знакомую каждому из нас ситуацию. Человек потерял в своем доме какую-то вещь. Если бы она была ему жизненно необходима, он бы умер без нее. Но прожить без этой вещи можно. Уже смирившись с потерей, этот человек однажды обнаруживает давно утраченную им вещь. Конечно же, он испытывает радость, степень которой пропорциональна тому, насколько это вещь ему нужна. А теперь усложним ситуацию и представим, что человек забыл, в чем предназначение этой вещи. Эта вещь будит в нем какие-то смутные воспоминания, он понимает, что как-то связан с ней, что она ему нужна, но ее функциональное назначение он уже не помнит. Тогда этот человек кладет вещь на полку и начинает просто любоваться ею, надеясь, что когда-нибудь он вспомнит, зачем она ему была так необходима.

Давно замечено, что культурная история человечества (филогенез) подобна истории развития отдельного человека (онтогенез). А эволюцию цивилизации можно проследить на эволюции индивидуальной психики от ее рождения. В предыдущей статье мы уже говорили о том, что всякое переименование понятий может показаться на первый взгляд простой казуистикой. Переименование вещи в самой вещи ничего не меняет. Вероятно, то же самое должно было казаться и младенческому человечеству. Обнаружив в себе самосознание как несомненную индивидуальную и творческую сущность, древний человек стал считать ее своим сознанием (и считает так до сих пор), потеряв в своем уме истинное Сознание. Потеря не была смертельной: он успешно охотился, занимался собирательством, размножался и даже малевал наскальную живопись. Этот древний человек был убежденным материалистом, как и все животные.

Но то самое бессознательное, что руководило им во снах, напоминало о себе. Употребление в пищу некоторых галлюциногенных растений вызывало у него подобие сновидения, в котором слышались голоса и являлись призраки. Иногда его близкие засыпали и уже не просыпались никогда. В какой вечный сон они уходили? И почему являлись к нему в его снах? Человек, потерявший своих близких, хорошо знает это. Он видит их в своих снах, живыми и здоровыми, а затем он просыпается, и ему приходится вновь и вновь проходить через осознание того, что они умерли и в этом смысле стали невидимыми. Эти люди все еще живут в его внутреннем мире, но их невозможно отыскать в мире внешнем.

Если задуматься, то наше бытие имеет очевидные странности. Мы обладаем свободой воли, которая как будто делает нас хозяевами своего разума и тела. В течении дня мы управляем своим телом и организуем свое бытие. Но вот наступает ночь, и мы, будто сомнамбулы, покорно отправляемся в постель, потому что нам необходимо отключить свой разум. Даже самый всесильный человек, повелевающий армиями, с наступлением сумерек подчиняется этой ненавязчивой, но сокрушительной силе. Возможно, наша ежедневная