Иисус — гностик?

Гипотеза о том, что исторический Иисус имеет весьма отдаленное отношение к тому иудео-христинству, в которое было оформлено апостолами (и в первую очередь самозванцем Саулом-Павлом) его учение, существует с древности. Фактически именно эту точку зрения выражали все еретические школы раннего христианства: манихейство, арианство и мощное движение гностиков.

Когда мы читаем Евангелия, у нас возникает ощущение, что мы попали в дремучий мир, где есть только Моисей и пророки. Между тем, античный мир вокруг Иисуса блистал красками. Многие ли сознают, что во времена Иисуса знаменитые пирамиды выглядели примерно точно так же, как и сейчас? То есть уже тогда они были далекой древностью. За пятьсот лет до Иисуса на земле побывали Гаутама, Лао-Цзы, Гераклит и оставили после себя великие учения: буддизм, даосизм и гностицизм соответственно. А еще существовали древние культы: египетской Изиды, персидского Митры, фригийской Кибелы. И не следует думать, как уверяла всех Церковь, что это были глупые, дикие религии. Не более глупые, чем культ еврейского бога Яхве. А что может быть более диким, чем культ сына этого бога Яхве, которого родила дева в результате непорочного зачатия?

За триста лет до Иисуса закончился золотой век эллинской философии, и школы последователей Платона, Аристотеля, Эпикура, киников и стоиков распространились по всему Средиземноморью. Их можно было найти не только в Греции и Риме, но и в Испании, в Ливии, в Египте, в Сирии, в Каппадокии, в Галлии и Германии. Конечно, их не было в Иерусалиме, там процветал ортодоксальный иудаизм. Не было таких школ и в захолустном Назарете. Но, несомненно, они были в Цезаре, в административной столице колониальной Иудеи. Достаточно было Иисусу спуститься с горы, на которой находился его родной городок, и проделать двухдневную пешую прогулку, чтобы оказаться в Цезаре и остановиться у дверей какой-нибудь школы софистов. Я полагаю, что Иисус именно так и поступил. Исторически самое первое и самое бесхитростное из четырех евангелий, евангелие от Марка простодушно сообщает, что у Иисуса было четыре брата и, по крайней мере, две сестры. В самом позднем и самом фальшивом евангелии от Иоанна даже отец Иисуса Иосиф не упоминается. Есть лишь Мессия и Божья Матерь.

Однажды Иисус под осуждающими взглядами своей большой семьи собрал суму, завязал сандалии и покинул отчий дом на многие годы, чтобы познать мир. Ни семья, ни город ему этого не простили. Ведь первенец – опора родителей. По первенцам пересчитывал Моисей свой народ перед Богом. Именно этим может объясняться тот странный факт, что евангелисты практически ничего не сообщили о юности и молодости Иисуса.

Что же он делал до своих сорока лет? Строгал дверные косяки в Назарете? А потом на него упала балка, и он начал пророчествовать? Природа не терпит скачков, говорил Лейбниц. Чтобы природа совершила скачок, необходимо чудо. Конечно, если вы падки до всяческих чудес, то вам следует именно так и думать: жил-был Иисус, плотничал с отцом, присматривал за своими братьями и сестрами, а по вечерам сидел на завалинке с приятелями, потягивал винцо и обсуждал деревенские новости. Но однажды утром Иисус проснулся и вдруг понял, что не сын он Иосифу-плотнику, он Сын богу Яхве. Но даже если допустить эту невероятную и пошлую выдумку, остается, по крайней мере, один вопрос. Почему Иисус не успел жениться прежде, чем осознал свою божественную сущность? В том мире, где он жил, холостяки не были в почете. Достигшие половозрелого возраста юноши и девушки должны жениться. Бог велел: плодитесь и размножайтесь. В такой деревне, какой был Назарет, добрые соседи должны были замучить Иосифа и Марию вопросами. Почему их первенец не женится? Что с ним не так? Иисус ушел из Назарета еще в юности. И скорее всего – без благословения. Возможно даже, что Иосиф от него отрекся.

Никто не знает, что он делал последующие пятнадцать-двадцать лет, прежде чем опять появился на евангельской сцене. Есть даже версия, что он посетил Индию. Почему бы и нет? Гулять – так гулять. Все равно нигде не ждут.

Евангелия оставляют даже не очень пытливого читателя в недоумении и с множеством вопросов. Но есть два самых главных вопроса, которые могут прояснить все остальные. Первый: за что Синедрион хотел судить Иисуса? И второй: почему он не умертвил Иисуса по закону Моисея, если признал его виновным, но стал добиваться того, чтобы его казнили согласно римскому правосудию?

Евангелисты объясняют арест Иисуса его возрастающей славой, но сами же проговариваются, что его слава была не столь велика, как у Иохонана Крестителя — нашрита (в русском синодальном переводе – Иоанна назорея). Иисуса принимают за воскресшего Иохонана. Если вас принимают за другого человека, это значит, что он гораздо более известен, чем вы. Но Синедрион не преследовал Крестителя при всей его огромной славе, его казнил царь Антипа, сын Ирода Великого (который якобы в свое время устроил резню младенцев в поисках новорожденного Иисуса, — и этой фантазии Луки есть объяснение в книге Иосифа Флавия), и сделал Антипа это по своим собственным причинам. Иохонан его публично позорил. Но Синедрион этого пророка не трогал.

Зачем же Синедриону понадобился какой-то бродячий проповедник? Синедрион – это высший духовный, законодательный, судебный и политический орган древнего Израиля. Палата пэров. Парламент. Он состоит из интеллектуальной элиты, из людей привычных к достатку и власти. Это – не свора псов, чтобы гоняться по Израилю за всевозможными лжепророками, которые регулярно появляются среди народа. Нужно очень постараться, чтобы эти люди вас заметили.

Тогда евангелисты рассказывают совершенно невероятную историю о том, как Иисус вошел в Храм и устроил там беспорядки. Иерусалимский Храм – не приходская церковь, в которой можно безнаказанно нахулиганить. Иерусалимский Храм – это целый город, современным аналогом которого можно считать католический Ватикан. Этот город всегда полон жрецами, у него есть собственная храмовая полиция, тысячи чернорабочих – ниттим. Сотни тысяч паломников приносят свои пожертвования в Храмовую казну. А поскольку в иудаизме запрещены изображения живых существ, то языческие монеты с ликами императоров и царей конвертируются у храмовых менял с их столами-биржами. Эти люди занимаются необходимым, законным и почетным бизнесом, и у каждого из них есть лицензия от Храма. Они вполне сопоставимы с современными служителями мамоны — банкирами. Если принять все это во внимание, то рассказ о том, как некий бродяга разогнал менял, переломал клетки с жертвенными животными, распугал полицию и устрашил благочестивую толпу, выглядит абсолютной выдумкой. Очень быстро этого человека скрутили бы и посадили в колодки, которые находились здесь же, возле бойни на Храмовом дворе. В таких колодках когда-то сидел Иеремия еще при Первом храме до его разрушения Навуходоносором.

Еще одна странность заключается в том, что Иисус в какой-то момент запретил своим ученикам рассказывать о себе. Цель Мессии – великая слава в народе. Представьте себе кандидата в президенты, который запрещает своему избирательному штабу заниматься пропагандой. Быть может, этот кандидат в президенты вовсе не хочет быть президентом? Быть может, у него совсем другие цели? Похоже, он ищет смерти.

И для этого Иисус идет в Иерусалим. Петр просит его одуматься и отказаться от своего безумного плана и слышит в ответ: отойди от меня, сатана! Иисус входит в Храм, поднимается в портик Соломона напротив Красных ворот, которые ведут к Святилищу Яхве, и начинает говорить. Нужно очень постараться, чтобы тебя заметили. Разогнать менял невозможно. Да и кто они такие? Жалкие буржуа. Есть священники, есть Синедрион, есть Верховный Жрец, есть, наконец, бог Яхве. Скажи мне, кто твой враг, и я скажу тебе, кто ты. А теперь догадайтесь, кого избрал Иисус своим врагом. И тогда вы поймете, почему так рассвирепели эти люди. По всему Иерусалиму через глашатаев было объявлено: Требуется Иисус, сын Иосифа из Назарета. Вознаграждение – тридцать серебряных шекелей. И им не пришлось его долго искать.

Наиболее странную историю предательства рассказывает Матфей, самый образованный и талантливый из евангелистов. На последней вечере Иисус фактически приказывает Иуде предать себя. Елеонская гора достаточно велика, она засажена оливами, и там нет парковых аллей с фонарями. К тому же в Пасху она заполнена паломниками, которым не нашлось место для ночлега в городе. Искать в темноте среди тысяч паломников одного человека – все равно, что искать иголку в стогу сена. Но Иуда совершенно точно знает, где искать Иисуса, и приветствует его неуместной фразой: радуйся, учитель. Чему должен радоваться тот, кто послал человека на тяжелое, позорное дело? Очевидно, тому, что этот человек выполнил свой долг. В англоязычной Библии (которая постоянно редактируется в отличие от скверного синодального перевода) Иисус отвечает на эти слова своего предателя не менее странно. Поторопись, друг (be quick about it),- говорит он, словно устал ждать Иуду. Похоже, только эти двое понимают, что происходит, поскольку все остальные ученики Иисуса дремлют. Петр хватается за меч (где он его взял?), но Иисус его останавливает. В его планы это не входит. Он хочет своего ареста. И его ведут по ночному Иерусалиму сначала в дом первосвященника Анны, а затем к Каифе, где наскоро собирается Малый совет.

Уже в конце своего повествования Матфей вдруг опять вспоминает об Иуде и сообщает, что тот раскаялся в содеянном и покончил с собою. И это говорится им скорее в оправдание Иуде, чем в осуждение. Иуда ему симпатичен. Марк и Лука, например, вообще ничего не говорят о смерти Иуды, забыв о нем сразу же после сцены в саду. Самым черным Иуда оказывается у Иоанна. И с большим удовольствием этот напыщенный евангелист уточняет, что предатель умер самой нехорошей по иудейским меркам смертью. Проклят повешенный на дереве. Но в Деяниях апостолов, написанных все тем же Лукой, эта версия не подтверждается. Буквально: Иуда низвергся вниз, чрево его лопнуло, и внутренности вывались наружу. С повешенными обычно такое не происходит. А поскольку Лука – более добросовестный летописец, чем Иоанн, то естественнее всего предположить, что Иуда избрал себе ту самую смерть, какой дьявол искушал Иисуса: прыгни в пропасть и разбейся о камни.

Если Иисус обвинялся в богохульстве (а в чем же еще?), то вполне понятно, почему против него не могли найти свидетелей. Подобный свидетель сам станет богохульником. Такие дела Синедрион всегда рассматривал при закрытых дверях. Церковь тоже судила еретиков не публично, а вот сжигала она их в назидание всем на площадях. Поэтому все, что сообщают евангелисты об этом суде, следует полностью отнести к их фантазии, равно как и разговор Иисуса с Пилатом. Об этом мог бы рассказать только сам Пилат, но вряд ли римский прокуратор общался с галилейской деревенщиной. Они знали об этом не больше, чем мы.

По закону Моисея за богохульство была только одна кара – смерть. Почему же Синедрион не казнил Иисуса? Зачем Верховному Жрецу Яхве понадобилось подвергать себя такому унижению: просить римского суда у идолопоклонника, оккупанта и антисемита Пилата? Что-то произошло на этом суде, после чего для Каифы стало принципиально важным, чтобы Иисус умер именно от руки этого ненавистного ему римлянина. И, угрожая отправить в Рим жалобу на казнокрадство прокуратора, он своего добился. Ответная месть Пилата свелась лишь к тому, что он приказал написать на кресте Иисуса оскорбительный для евреев комментарий: Царь иудейский. Разительным контрастом к этой надписи является известное мнение Талмуда: Иисус не был евреем, Мария родила его от сирийца по имени Пандера. Сыну блудницы нет места в народе Израиля.

Так был ли Иисус гностиком? Иудаистом он точно не был. Не был он связан и с ессеями (хасидами), поскольку Кумранская община была монастырской версией фарисейского учения Гиллеля и Шаммая. А Иисус, как следует из Евангелий, терпеть не мог фарисеев с их доктриной бессмертной души и Страшным судом. Само название «ессей» есть искажение от Хесседека – Праведника. По сути, им и должен быть Мессия – Помазанник. Эти люди почитали Яхве-Творца, проводили жизнь в постах и молитвах, и носили на поясе лопатку, чтобы закапывать свои экскременты, ибо Всевышнему противна мерзость человеческая (Иосиф Флавий).

Конечно, ничего в этой истории уже нельзя доказать. Да и нужно ли? Остается только предполагать. Я полагаю, что Иисус был гностиком, но не в смысле того мистического гностицизма, который возник вместе с христианством в 1-2 веках. Это учение с его Эонами – детский лепет античности. Исторически его выводят из зороастризма. А там главное – неотвратимый дуализм добра и зла. Из этого пессимизма и возникли гностические школы Валентина, Василида, Карпократа, архонтики, татиане, валезиане и вообще все суицидальные секты средневековых катаров, альбигойцев, хлыстов вплоть до нынешних самосжигателей (даже если они сами не догадываются об этом).

Некогда, задолго до Иисуса, в храме Артемиды в Эфесе хранилась книга Гераклита «О природе». С нее и начался эллинистический гностицизм, учение о Софии-Энергии как высшем мире и Логосе-мире как низшем. Продолжателями этого учения были стоики с их учением об Огне (Святом Духе?), телом которого является Вселенная (Царство Небесное?). Именно в этом смысле я называю Иисуса гностиком, и этот эллинистический гностицизм имеет весьма отдаленное отношение к иудео-христианскому гностицизму, который в свою очередь по идеям близок к кабалистике. В Эфесе невежественный левит Иоанн и подхватил идею Логоса-Сына. С точки зрения гностицизма вышло очень глупо и смешно. Но гностики поплатились за свое ученое высокомерие. Нам от них почти ничего не осталось. Тем не менее эта Церковь почему-то воздвигла храм Софии в Византии.

Библеисты, обсуждая историчность Иисуса, любят говорить, что его современник Филон, будучи сам евреем, ни словом не упомянул об этом человеке. Во-первых, эта история вовсе не была такой уж шумной, хотя знаменитый теолог Филон скорее всего не пропускал ни одну Пасху в Иерусалиме. Во-вторых, Филон ненавидел гностиков, которые «с помощью какого-то Неба низвергают Творца и его мироздание» (цитата не точная (лень в книгу лезть), но такова по смыслу). А в-третьих, зачем александрийскому раввину вспоминать богохульника?

Именно о Царстве Небесном говорил Иисус. А Святой Дух – и есть София. И этот Дух Иисус ставил выше себя, когда говорил:«Простится хула на Сына человеческого (меня), но не простится хула на Духа Святого». Это непрощение не подразумевает фарисейский ад. Не простится дурак и умрет дураком. Но прежде этот дурак распнет меня. Я сам подставлю ему щеку. У скопца впереди только Царство Небесное! Что ему терять? Ни отца, ни матери, ни жены, ни детей, ни дома, ни бога, ни черта. Только свобода! И смерть освобождает от последнего – от себя самого.

Иисус – не Сын Божий. Правы иудаисты и мусульмане: это — гадость. Он – сын Неба. Дело тут даже не в том, что бог-элои и небо-шам’аим созвучны, а в том, что для древнего человека небо было священным. Сын Бога и сын Неба могли восприниматься им как синонимы. Но Сын Бога – исключение из правил, а сын Неба – это один из сынов человеческих, которым может стать каждый. В этом смысл благой вести. Что благого в вести о страшном суде, согласно которому всех следует отправить в ад, ибо «без греха только Бог»?

Очевидно, Иисус выступал с речами в вызывающей манере. Марк и Матфей сообщают, что в родном Назарете его чуть не сбросили в ущелье, в Капернауме хотели побить камнями. Были у него конфликты в Хоразине, в Вифсаиде, после которых родилась фраза «не давайте святыню псам». В Храме было сказано что-то ужасное. Это – самоубийство. А потом последний выкрик на кресте: Небо, Небо, зачем я был здесь?

Они так ничего и не поняли. И через семь недель шабуота на пятидесятницу было состряпано христианство, по сути своей абсолютно фарисейское (в номинальном смысле этого слова как учение о загробной жизни, которого не было в Торе Моисея). А первым епископом Иерусалимской церкви стал нашрит Иамес, тот самый родной брат Иисуса, который вместе со всем святым семейством считал его бесноватым. Надо полагать, именно этим вызваны слова: «Враги человека – домашние его» и «Нет пророку чести в своем отечестве».

Можно предположить (совершенно бездоказательно), что стало с телом, возле которого ни оказалось ни одного из учеников, ни одного из евангелистов. Но появился неизвестно откуда некий Иосиф из Аримафеи, «член Совета». Думаю, он был послан Иудой – единственным другом Иисуса, который тоже не остался жить, но разбил на Тофете свое тело о камни. И в это же время тело Иисуса исчезло… В какой-нибудь пещере на том же проклятом Тофете, где во времена Соломона приносили человеческие жертвы финикийскому Молоху, и сам царь-мудрец отдал одного из своих сы
8000
новей на сожжение.

Традиционно Иуда именуется сыном Симона Искариота. Это принято понимать как указание на город – Кариот. Но буквально такого города, кажется, в Иудее не было. Поэтому считается, что допущена ошибка при переписывании (в плохой и пошлой истории Булгакова этот город – Кириаф). Имеется версия (Кульман), что Искариот есть Сикариот по названию фригийского змеевидного кинжала – сика. Радикальное крыло зелотов именно так и называлось: «сикариями» — кинжальщиками (террористами). Сикариот можно перевести как Соратник, Воитель. Я думаю, что Иуда был чудовищно оклеветан Иоанном, который, очевидно, терпеть его не мог. Возможно, зелот Иуда презирал этого юнца, которому в ту пору было лет 18.

Ницше был прав: Евангелия следует читать в перчатках, чтобы не запачкаться. Но на протяжении уже двух тысяч лет люди читают эту книгу, независимо от того, верят они в эту историю или нет. Потому что среди всего этого мусора вдруг встречаются потрясающие, пронзительные строки. Кто-то же произнес эти строки в том дремучем Израиле. И тот, кто их произнес, был великий умница!

Полная версия истории в романе
«Скопец, сын Неба» на www.proza.ru